Сходство в размышлениях двух философов — Ап. Григорьева И В. Розанова

Действительно, нет пророков в своем Отечестве! И порой судьбы этих пророков, как и их мысли, бывают удивительно сходны. Говоря это, я имела в виду двух русских философов Аполлона Григорьева и Василия Розанова. Эти очень Тонкие, если не сказать великие, мыслители, к сожалению, не были поняты современниками и, увы, почти забыты сейчас.

И самое интересное в их творчестве то, что, сохраняя свою индивидуальность, эти художники сумели выразить почти одинаковое отношение к вещам. Например, оба писателя верят в безусловную необыкновенность

русского народа — отсюда почвенничество Григорьева и это же — Розанова: «Посмотришь на русского человека острым глазом… Посмотрит он на тебя острым глазком… И все понятно. И не надо никаких слов. Вот чего нельзя с иностранцем». Но Розанов, в отличие от Григорьева, увидел еще «оборотную сторону» русских: «Вот и я кончаю тем, что все русское начинаю ненавидеть… Это заспанные лица, неметеные комнаты, немощеные улицы… Противно, противно».

Григорьев говорит об иррациональности человеческой натуры: «Для меня нет опытов, я вечно впадаю в стихийные стремления». А Розанов так определяет стихийность:

«Два ангела сидят у меня на плечах: ангел смерти и ангел слез. И их вечное пререкание — моя жизнь».

То же, что Григорьев? То же, но — глубже.

Мысль о «суете сует» — мысль великой книги Экклезиаста — тоже находит свое отражение у философов. Она «возникает все явственнее и резче и неумолимей» перед Григорьевым; а Розанов говорит о суетности: «…я не выношу самого шума».

В вопросах отношения к Некрасову писатели расходятся, но совсем немного. Для Григорьева он — «хоть и великий человек» (ударение на «хоть», оставляя «великого человека»), а для Розанова — «хоть и великий человек» (ударение уже на «великого человека», оставляя «хоть»). «…У Некрасова есть страниц десять стихов до того народных, как это не удавалось ни одному из наших поэтов и прозаиков».

Отношение же Розанова к другим «народным обличителям» гораздо категоричнее. Вот как он отозвался о Щедрине: «Как «матерой волк», он наелся русской крови и сытый отвалился в могилу». А Григорьев указывает лишь на безверие писателей этого направления.

Но в целом Розанов и Григорьев — это гении созерцания. И девизом их творчества могли бы стать слова Василия Васильевича Розанова: «Малую травку родить — труднее, чем каменный дом разрушить…»