Печорин — милый мой герой!

«Жить и сгорать у всех в обычае. Но жизнь тогда лишь обессмертишь, Когда ей к свету и величию Своею жертвой путь прочертишь,» — прочел я у одного поэта (Б. Пастернак «Смерть Сапера»). Видимо, так рассуждали и декабристы. Но следующее за ними поколение смотрело на мир иначе: «Богаты мы, едва из колыбели, Ошибками отцов и поздним их умом, И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели, Как пир на празднике чужом…», — так писал Лермонтов о своих ровесниках в «Думе». Последекабристская эпоха — мрачный период в нашей истории. Господство

муштры и казармы, преследование живой мысли… Страна словно оцепенела. В эти годы и появились люди и характеры, которые писатель обобщит в образе Печорина, пояснив, что «герой нашего времени» — портрет, составленный из пороков всего поколения 30-х годов девятнадцатого века в полном их развитии. Да, Григория Александрович, к сожалению, отражал думы и настроения многих блестяще образованных и одаренных дворян. Он мог; сделать многое, но не совершил ничего достойного. Лучшие силы и чувства были потрачены впустую: на достижение целей, не слишком нужных ему, и приносящих страдания другим. Полный необъятных сил, он ищет им применение: похищает Бэлу, например. Для этого сбивает с пути мальчишку Азамата, который затем, скорее всего, «пристал к какой—нибудь шайке абреков, да сложил буйну голову». Лишает Казбича любимого коня. А бедная Бэла? Ведь и она умирает.

Печорин страдает. Он и сам не рад своей натуре и могучей энергий. Но вот встречается княжна Мери, и прежние сожаления оставлены. «Явно судьба заботится о том, чтоб мне не было скучно?», — говорит Печорин. Он влюбляет в себя девушку и затем отвергает её, при этом страдая и мучаясь сам. Но мысль о перспективе светской жизни, с ее пустыми разговорами, сплетнями, глупыми салонами и балами для Печорина невыносима. Он заводит смертельную ссору с Грушницким, которого прежде звал приятелем. Как бы мимоходом разрушает Печорин «жизнь честных контрабандистов», соблазненный разгадкой их тайны. И только в «Фаталисте» делает, кажется, одно однозначно полезное дело: с риском для жизни разоружает пьяного казака. Но словно какой-то рок преследует героя. Ведь и здесь история кончается трагической смертью Вулича, предсказанной Печориным. Кажется, между строк читаем мы: «Дело ему нужно большое, полезное всем, чтобы жизнь обрела для него смысл.» Но в эпохи «застоя», каким было и время правления Николая I, больших, настоящих дел всегда не так уж много. Устав от жизни, Печорин едет умирать в Персию. О самом страшном для каждого человека роковом рубеже он говорит просто и буднично. К смерти этот баловень судьбы готов давно: «Что ж? Умереть, так умереть: потеря для мира небольшая, да и мне самому порядочно уже скучно». Почему же молодой человек, здоровый, богатый аристократ, счастливый в друзьях и любви, имеющий все возможности для службы или творчества, не находит места в жизни? Ведь даже любит он от скуки, тщетно надеясь, что новое увлечение будет долгим.

И ненавидим мы, и любим мы случайно,

Ничем не жертвую ни злобе, ни любви,

И царствует в душе какой-то холод тайный,

Когда огонь кипит в крови.

У него нет цели в жизни, поэтому он мечется, не зная, чем себя занять. Казалось бы, он мог бы выбрать любую из дорог: жить в своих помещениях, обогащая отчизну и заботясь о крестьянах; по мере сил приносить пользу на государственной службе; заняться наукой, искусством или общественной деятельностью, пробуждая лучшие чувства в людях и осуждая несправедливость. Наконец, жить семьей и воспитывать детей. Но он не выбирает ни одну из них. Конечно, Печорин во многом виноват сам. В любую эпоху можно найти себе достойное дело. Но виновата и эпоха. Больно за страну, в которой лучшие умы и сильные характеры остаются невостребованными и проводят свою жизнь пусто, бесцельно, скучно. Это говорит о кризисе строя. Образы «лишних людей», начавшись Онегиным, присутствуют в лучших произведения первой половины девятнадцатого века. Печорин — герой промежуточной эпохи: старое для него не имеет цены, нового еще нет. Не принимая идеалов светского общества, он замыкается в себе и погибает в одиночестве. Бесконечно жаль его сильную натуру, сломленную пустотой жизни. И сейчас существует много «лишних людей». Недаром в обществе так много опустившихся интеллигентов. Им некуда приложить силы. Из рассказа отца я знаю, что два его товарища по университету — поэт и ученый — тщетно пытались быть полезными стране. Застывшему обществу не нужны талантливые люди. «Я не буду писать, что не в тот век живу, Наше время совсем не плохое, Но большие умы нынче нам ни к чему: Вдруг они посягнут на «святое», — так писал товарищ отца. Он спился. Конечно, мы живем в другую эпоху. Но беда одна — невозможность найти и осуществить свою цель в жизни. Я верю, что время «лишних людей» прошло, и надеюсь, что о моих ровесниках нельзя будет сказать:

Толпой угрюмою и скоро позабытой,

Над миром мы пройдем без шума и следа,

Не бросивши векам ни мысли плодовитой,

Ни гением начатого труда.