Образ любви-воспоминания в лирике Афанасия Фета

Любовная лирика Фета представляет собою весьма уникальное явление, так как практически вся обращена к одной женщине – безвременно ушедшей из жизни возлюбленной Фета Марии Лазич, и это придает ей особый эмоциональный колорит.

Мария Лазич погибла в 1850 году, и более сорока лет, что поэт прожил без нее, были наполнены горькими воспоминаниями о его «сгоревшей любви». Причем эта традиционная для обозначения ушедшего чувства метафора в сознании и лирике Фета наполнялась вполне реальным и потому еще более страшным содержанием:

В

последний раз твой образ милый

Дерзаю мысленно ласкать,

Будить мечту сердечной силой

И с негой робкой и унылой

Твою любовь воспоминать…

То, что не смогла соединить судьба, соединила поэзия, и в своих стихах Фет вновь и вновь обращается к своей возлюбленной как к живому, внимающему ему с любовью существу:

Как гений ты, нежданный, стройный,

С небес слетела мне светла,

Смирила ум мой беспокойный,

На лик свой очи привлекла.

Стихотворения этой группы отличаются особым эмоциональным колоритом: они наполнены радостью, упоением, восторгом. Здесь господствует образ любви-переживания,

зачастую слитый с образом природы, которая помогает лирическому герою выразить всю полноту радости восприятия бытия:

Какое счастие: и ночь, и мы одни!

Река – как зеркало и вся блестит звездами;

А там-то… голову закинь-ка да взгляни:

Какая глубина и чистота над нами!

Стихотворение представляет собою часть того лирического диалога, который поэт ведет со своей возлюбленной: оно наполнено восклицаниями, обращениями, риторическими вопросами.

Любовь возвращается к поэту не только в образах природы, в блеске звезд, сиянии реки, но и в звуках музыки. Когда-то гастролировавший в Елисаветграде Ференц Лист, восхищенный игрой Марии Лазич, написал ей в альбом музыкальную строку дивной красоты, которая и навеяла Фету следующее:

Какие-то носятся звуки

И льнут к моему изголовью.

Полны они томной разлуки,

Дрожат небывалой любовью.

Любовь возвращается в снах:

И снится мне, что ты встала из гроба,

Такой же, какой ты с земли отлетела,

И снится, снится: мы молоды оба,

И ты взглянула, как прежде глядела.

О своей любви грезит поэт и в бессонные ночи:

В долгие ночи, как вежды на сон не сомкнуты,

Чудные душу порой посещают минуты.

Дух окрылен, никакая не мучит утрата,

В дальней звезде отгадал бы отбывшего брата!

Близкой души предо мною все ясны изгибы:

Видишь, как были, – и видишь, как быть мы Могли бы!

Память о любви настолько сильна в душе поэта, что и через сорок лет после гибели возлюбленной он создает стихи, поражающие силой и свежестью чувства:

И опять в полусвете ночном

Средь веревок, натянутых туго,

На доске этой шаткой вдвоем

Мы стоим и бросаем друг друга.

Правда, это игра, и притом

Может выйти игра роковая,

Но и жизнью играть нам вдвоем –

Это счастье, мое дорогая!

В стихах Фета постоянно звучит мотив возвращения -возвращения к прошлым дням, наполненным восторгом любви, возвращения к молодости, к весне жизни:

В уединении забудусь ли порою,

Ресницы ли мечта смежает мне, как сон, –

Ты, ты опять стоишь передо мною,

Моих весенних дней сияньем окружен.

Другая группа стихотворений имеет совершенно иную эмоциональную окраску. Здесь доминирует образ любви-воспоминания. Чем дальше во времени отходит от прошлого поэт, тем сильнее и явственнее проявляется этот образ в его памяти и в его жизни, становясь «вторым я» – именно так переводится название стихотворения «Alter ego»:

Как лилия глядится в нагорный ручей,

Ты стояла над первою песней моей,

И была ли при этом победа, и чья:

.У ручья ль от цветка, у цветка ль от ручья?

Пожалуй, любовная лирика Фета – это единственная область творчества поэта, в которой нашли отражение

его жизненные впечатления. Наверное, потому стихи о любви так отличаются от тех, что посвящены природе. В них нет той радости, ощущения счастья жизни, которое мы увидим в пейзажной лирике Фета. Как писал Л. Озеров, «любовная лирика Фета – самая воспаленная зона его переживаний. Здесь он не боится ничего: ни самоосуждения, ни проклятий со стороны, ни прямой речи, ни косвенной, ни форте, ни пианиссимо».