«Настоящее зло… ходит всегда на костылях добродетели» (Пришвин)

Добро и зло вроде бы два полярных понятия, в лингвистике они являются антонимами. Но так ли это? Не совсем. Добро и зло всегда идут рука об руку, как сестры-близнецы, всегда дополняя друг друга. Нет добра без зла, нет зла без добра. Очень часто добро и зло становятся частью человека. Очень хорошо об этом сказал Александр Исаевич Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ»: «…линия, разделяющая добро и зло, пересекает сердце каждого человека…

В течение жизни одного сердца линия эта перемещается на нем, то теснимая радостным злом, то освобождая

пространство расцветающему добру… от добра до худа один шажок, говорит пословица, значит, и от худа до добра».

Так обстоит дело с каждым человеком. Так обстоит дело и с Александром Григорьевичем Печориным — главным героем романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Печорин вроде бы никому не желает зла, но совершает его каждый раз, когда ему кажется, что он делает добро. Добро и зло присутствуют в Печорине, приводя к некоторой раздвоенности. В. Г. Белинский так определил это состояние Печорина: «В самом деле, в нем два человека: первый действует, второй смотрит на действия первого и рассуждает о них, или

лучше сказать, осуждает их».

В повести «Тамань» Печорин желает добра контрабандистов, пытаясь помочь им вернуться к честной жизни, наставить их на путь истинный. Но к чему приводит добро Печорина? Нас поражает, как разрушает Печорин порядок жизни «мирных контрабандистов»: вмешательство Печорина приводит к трагедии для слепого мальчика, превратности судьбы ожидают бежавших Янко и девушку. И только грусть и скука остаются в душе самого Печорина.

В конце повести лишь в одной фразе приоткрывается жизненная позиция героя, в соответствии с которой он занят своей кипучей, но бесцельной деятельностью. Печорин заявляет, что ему нет дела «до радостей и бедствий человеческих».

Не желал зла Печорин и Бэле, когда похищал ее. Он хотел сделать ее счастливой. Но его «добрый» поступок приносит много горя и самой Бэле, и всей ее семье. Бэла убита, убит ее отец, Казбич, ее брат. Азамата также ждет смерть. Печорин признается в повести «Бэла», что сам не знает, «глупец он или злодей…».

Однако особенно ярко печоринское зло, ходящее на «костылях добродетели», проявилось в части романа «Журнал Печорина», в повести «Княжна Мери».

В «Княжне Мери» исповедь Печорина превращается в строгий беспристрастный суд героя над самим собой. Он погружается в рефлексию и самоанализ, подробно и точно воссоздавая тот внутренний психопоток, который питает его внешние поступки. В записи от 3 июня Печорин сам раскрывает свою жизненную позицию, признав, что он смотрит на страдания и радости других только в отношении к себе, что счастьем считает «насыщенную гордость», «торжество власти». И действительно, в романе он подчиняет себе события, вторгается в чужие судьбы, властно направляя их в трагическое русло. И окружающие люди действуют по его незримым импульсам, выполняя намеченные им планы: мягкий и ничтожный себялюбец Грушницкий вовлекается в острую ситуацию нравственного выбора и, не вынеся собственной подлости, в ярости, отчаянно погибает; княжна Мери, любви которой добивался Печорин, узнав о его игре, испытывает тяжелый душевный кризис; он чуть не губит жизнь единственной женщины, которую любил, — Веры. Поистине Печорин, как сам он понимает, выполняет роль топора в руках судьбы, с одинаковым равнодушием падающего на головы виновных и невинных.

Печорин сам понимает, что несет зло людям. Перед дуэлью с Грушницким он подводит итоги прошлого и настоящего, говорит о силах необъятных, скрытых в его душе, о том, что не удалось ему угадать великой цели, назначенной в жизни. Он отмечает трагическую последовательность его вмешательства в чужие судьбы, бесплодность своей любви, которая никому не принесла счастья.

Еще в начале романа Печорин говорил, что он всегда «глубоко чувствовал добро и зло… Я всегда был готов любить весь мир — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть». Вспоминаются строки из лермонтовской «Думы», которые В. Г. Белинский предложил в качестве эпиграфа к «Герою нашего времени»:«И ненавидим мы и любим мы случайно…»

Что же заставляет Печорина творить зло, хотя хочет ли он творить добро? Ответ один — индивидуализм Печорина. И в повести «Фаталист» дается философское обоснование индивидуализма Печорина, позволяющего ему не задумываясь творить зло. Фатализм — рок, судьба, предопределение. Вопрос о предопределении в сущности является вопросом о существовании высшей силы, которая управляет жизнью человека и всем на Земле, т. е. вопрос о существовании Бога. Не Бог определяет судьбу человека, а человек. Он один в мире, а потому рассчитывать должен лишь на свои силы. Ничто не ограничивает его личностной самостоятельности, он вправе сам решать, что хорошо, что дурно. Нет божественных заповедей. И человек должен найти какие-то другие причины и обоснования необходимости жить для других, творить добро или зло, совершать подвиги. Печорин пока еще этих оснований не находит. Если Бога нет, то на место его встает сам человек, ставший индивидуалистом и сам выбирающий путь добра или зла.

Герцен так сказал о Печорине: «Он выразил глубокую скорбь и разочарованность тогдашней русской жизни, печальный рок лишнего, потерянного человека, за злом которого всегда стояло добро и наоборот».