Природа и человек в современной отечественной прозе (по «Фацелии» Пришвина)

М. М. Пришвин относится к тем счастливым писателям, которых можно открывать для себя в любом возрасте: в детстве, в юности, будучи зрелым человеком, в старости. И это открытие, если оно состоится, поистине будет чудом. Особый интерес вызывает глубоко личная, философская поэма «Фацелия», первая часть «Лесной капели». В жизни много тайн. И самая большая тайна, по-моему, — собственная душа. Какие глубины в ней таятся! Откуда появляется таинственная тоска по недостижимому? Как ее утолить? Почему возможность счастья иногда пугает, страшит

и почти добровольно принимается страдание? Этот писатель помог мне открыть себя, свой внутренний мир и, конечно же, мир окружающий.

«Фацелия» — лирико-философская поэма, песнь о «звезде внутренней » и о звезде «вечерней» в жизни писателя. В каждой миниатюре светит истинная поэтическая красота, определяемая глубиной мысли. Композиция позволяет проследить нарастание общей радости. Сложную гамму человеческих переживаний, от тоски и одино – чества до творчества и счастья. Человек раскрывает свои думы, чувства, мысли не иначе, как тесно соприкасаясь с природой, которая предстает самостоятельно, как активное

начало, сама жизнь. Ключевые мысли поэмы выражены в названиях и в эпиграфахафоризмах ее трех глав. «Пустыня»: «В пустыне мысли могут быть только свои, вот почему и боятся пустыни, что боятся остаться наедине с самим собой». «Росстань»: «Стоит столб, а от него идут три дороги: по одной, по другой, по третьей идти — везде беда разная, но погибель одна. К счастью, иду я не в ту сторону, где дороги расходятся, а оттуда назад, — для меня погибельные дороги от столба не расходятся, а сходятся. Я рад столбу и верной единой дорогой возвращаюсь к себе домой, вспоминая у росстани свои бедствия». «Радость»: «Горе, скопляясь в одной душе больше и больше, может в какой-то прекрасный день вспыхнуть, как сено, и все сгореть огнем необычайной радости».

Перед нами — ступени судьбы самого писателя и любого твор – чески настроенного человека, способного осуществить себя, свою жизнь. А вначале была пустыня… одиночество… Боль утраты еще очень сильна. Но уже ощущается приближение небывалой радости. Два цвета, синий и золотой, цвет небес и солнца, начинают сиять нам с первых строк поэмы.

Связь человека с природой у Пришвина не только физическая, но и более тонкая, душевная. В природе ему открывается то, что происходит с ним самим, и он успокаивается. «Ночью мысль какая – то неясная была в душе, я вышел на воздух… И вот тут-то я узнал в реке свою мысль о себе, что не виновен я тоже, как и река, если не могу перекликаться со всем миром, закрытый от него темными покрывалами моей тоски об утраченной Фацелии». Глубокое, философское содержание миниатюр определяет и их своеобразную форму. Многие из них, насыщенные метафорами и афоризмами, помогающими предельно сгустить мысли, напоминают притчу. Стиль лаконичен, даже строг, без всякого намека на чувствительность, на украшательство. Каждая фраза необыкновенно емкая, содержательная. «Вчера эта река при открытом небе перекликалась со звездами, со всем миром. Сегодня закрылось небо, и река лежала под тучами, как под одеялом, и боль с миром не перекликалась, — нет!». Всего в двух предложениях зримо представлены две различные картины зимней ночи, а в контексте — два разных душевных состояния человека. Слово несет на себе насыщенную смысловую нагрузку. Так, путем повторения усиливается впечатление по ассоциации: «… все равно оставалась рекой и сияла во тьме и бежала»; «…рыба… плескалась гораздо сильней и громче вчерашнего, когда звезды сияли и сильно морозило». В двух заключительных миниатюрах первой главы появляется мотив бездны — как наказание за упущения в прошлом и как испытание, которое необходимо преодолеть.

Но глава заканчивается жизнеутверждающим аккордом: «…и тог да может случиться, что человек победит даже смерть последним страстным желанием жизни». Да, человек может победить даже смерть, и, конечно же, человек может и должен преодолеть свое личное горе. Все компоненты в поэме подчинены внутреннему ритму — движению мысли писателя. И нередко мысль оттачивается до афоризмов: «Иногда у сильного человека от боли душевной рождается поэзия, как у деревьев смола».

Вторая глава «Росстань» и посвящена выявлению этой скрытой творческой силы. Здесь особенно много афоризмов. «Счастье творческое могло бы сделаться религией человечества »; «Нетворческое счастье — это довольство человека, живущего за тремя замками»; «Где любовь, там и душа»; «Чем тише сам, тем больше замечаешь движение жизни». Связь с природой становится все теснее. Писатель ищет и находит в ней «прекрасные стороны души человека». Очеловечивает ли Пришвин природу? В литературоведении не существует единого мнения на этот счет. Одни исследователи находят в произведениях писателя антропоморфизм (перенесение присущих человеку психи – ческих свойств на явления природы, на животных, на предметы). Другие же придерживаются противоположной точки зрения. В человеке получают продолжение лучшие стороны жизни природы, и он по праву может стать ее царем, но очень наглядная философская формула о глубинной связи человека и природы и об особом назначении человека:

«Я стою и расту — я растение.
Я стою, и расту, и хожу — я животное.
Я стою, и расту, и хожу, и мыслю — я человек.

Я стою и чувствую: земля под моими ногами, вся земля. Опираясь на землю, я поднимаюсь: и надо мною небо — все небо мое. И начинается симфония Бетховена, и тема ее: все небо — мое». В художественной системе писателя важную роль играют развернутые сравнения и параллелизмы. В миниатюре «Старая липа», завершающей вторую главу, раскрывается главный признак этого дерева — бескорыстное служение людям. Третья глава называется «Радость». И радость действительно щедро рассыпана уже в самих названиях миниатюр: «Победа», «Улыбка земли», «Солнце в лесу», «Птички», «Эолова арфа», «Первый цветок», «Вечер освящения почек», «Вода и любовь», «Ромашка», «Любовь», Притча-утешение, притча-радость открывает эту главу: «Друг мой, ни на севере, ни на юге нет тебе места, если сам поражен… Но если победа, — а ведь всякая победа — это над самим собой, — если даже дикие болота одни были свидетелями твоей победы, то и они процветут необычайной красотой, и весна останется тебе навсегда, одна весна, слава победе».

Окружающий мир предстает не только во всем великолепии красок, но озвучен и ароматно-душист. Диапазон звуков необычайно широк: от нежного, чуть уловимого звона сосулек, эоловой арфы, до мощных ударов ручья в кручу. И все разнообразные запахи весны писатель может передать одной-двумя фразами: «Возьмешь одну почку, разотрешь между пальцами, и потом долго все пахнет тебе ароматной смолой березы, тополя или особенным воспоминательным запахом черемухи…».

Неотъемлемыми структурными элементами в пейзажных зарисовках Пришвина являются художественное время и пространство. Например, в миниатюре «Вечер освящения почек» наступление темноты и смена картин вечернего лета переданы очень наглядно, зримо, с помощью слов — цветовых обозначений: «начало темнеть… стали исчезать почки, но капли на них светились…». Четко очерчена перспектива, ощущается пространство: «Капли светились… одни только капли да небо: капли брали у неба свой свет и светили нам в темном лесу». Человек, если он не нарушил согласия с окружающим миром, неотделим от него. Такое же напряжение всех жизненных сил, как в распускающемся лесу, и у него в душе. Метафорическое употребление образа распускающейся почки дает это почувствовать во всей полноте: «Мне казалось, будто я весь собрался в одну смолистую почку и хочу раскрыться навстречу единственному неведомому другу, такому прекрасному, что при одном только ожидании его все преграды движению моему рассыпаются ничтожною пылью».

В философском плане очень важна миниатюра «Лесной ручей». В мире природы Михаила Михайловича особенно интересовала жизнь воды, в ней он видел аналоги с жизнью человеческой, с жизнью сердца. «Ничто не таится так, как вода, и только сердце человека иногда затаивается в глубине и оттуда вдруг осветит, как заря на большой тихой воде. Затаивается сердце человека, и оттого свет», — читаем запись в дневнике. Или вот еще: «Помнишь, друг мой, дождь? Каждая капля отдельно падала, и капель этих всего было неисчислимые миллионы. Пока эти капли носились облаком и потом падали — это была наша жизнь человеческая в каплях. А после все капли сливаются, вода ручьями и реками собирается в океан, и опять испаряясь, вода океана порождает капли, и капли опять падают, сливаясь (…самый океан-то, может быть, и есть отраженный образ нашего человечества)». Запись сделана 21 октября 1943 года в Москве.

«Лесной ручеек» — это поистине симфония бегущего ручья, это и осмысление человеческой жизни, вечности. Ручей — «душа леса», где «травы рождаются под музыку», где «под звуки ручья раскрываются смолистые почки», «и напряженные тени струй бегут по стволам». И человек думает: рано или поздно, он тоже, как и ручей, попадает в большую воду и будет там также первым. Вода всем дает живительную силу. Здесь, так же как в «Кладовой солнца», присутствует мотив двух разных путей. Вода разделилась и, обежав большой круг, вновь радостно сошлась. Нет разных дорог и у людей, у которых горячее и честное сердце. Эти дороги — к любви. Душа писателя обнимает собою все живое и здоровое, что есть на земле, и наполняется высшей радостью: «… пришла моя желанная минута и остановилась, и последним человеком от земли я первый вошел в цветущий мир. Ручей мой пришел в океан».

А на небосклоне зажигается вечерняя звезда. К художнику приходит женщина, и он ей, а не своей мечте говорит о любви. Любви к женщине Михаил Михайлович придавал особое значение. «Только через любовь можно найти себя как личность, и только личностью можно войти в мир любви человеческой».

Мы сейчас очень отдалились от природы, особенно городские жители. У многих же интерес к ней чисто потребительский. А если бы все люди так относились к природе, как М. М. Пришвин, то жизнь была бы содержательнее и богаче. И природа бы сохранилась. Поэма «Фацелия» указывает человеку путь из жизненного тупика, из состояния отчаяния. И может помочь не просто встать на твердую почву, но обрести радость. Это произведение для каждого человека, хотя Михаил Михайлович и говорил, что он пишет не для всех, а для своего читателя. Просто Пришвина нужно научиться читать и понимать.