Чичиков — загадочный герой в поэме Николая Гоголя «Мертвые души»

В момент назревшего слома устоев в жизни общества и государства перед лицом грядущих реформ создает поэму «Мертвые души» Н. В. Гоголь. Перелом этот, перемены, идущие за ним, затронут не только политическую систему Российской империи, но и преобразят самого россиянина.

Предвидя это, Гоголь был обеспокоен тем, что же будет из себя представлять новый человек. Показать его, нового, пока еще набирающего силу, — вот одна из целей написания поэмы «Мертвые души». Начинается поэма с появления Чичикова, главного ее героя, в губернском

городе NN. И что же мы видим? «Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным».

Интересно, что Чичиков въехал в город NN незаметно, тихо, не производя ни малейшего фурора своим приездом. Город NN с окрестностями олицетворяет собою старую Россию, Россию крепостную и барскую, Россию ленивую, инертную, затянутую паутиной скуки. Жизнь в ней течет медленно, без потрясений. Новый класс в России нарождается так же незаметно, как незаметно Чичиков прибывает в NN. И так же, как NN олицетворяет собой Россию, Чичиков олицетворяет собою новый тип человека. Внешность у него крайне

невыразительна. Ведь он — не личность, а лишь тип.

Так что же собою представляет этот новый человек? Посмотрим на Чичикова снаружи. «Не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок, нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод». Как видно, внешне он самый заурядный, так называемый средний человек и ничем не выделяется из гущи NN-ских обитателей, не отличаясь ни ростом, ни красотою, впрочем, и уродством тоже. Он — такой, как все. Но это лишь внешне. У него коренным образом изменен, менталитет. Система ценностей у этого человека совершенно иная, нежели у толпы, с которой он смешался.

Для того чтобы понять, что стал представлять собою Чичиков в зрелом возрасте, мне думается, необходимо заглянуть в его детство, понять, как формировались его характер и образ мысли, под чьим влиянием это происходило. Маленький Павлуша Чичиков родился в семье маленького чиновника. Все его детство до школы (училища) прошло в четырех стенах, в убогой обстановке, в затхлой атмосфере. Окна в доме никогда не открывались, и в доме царило тяжелое удушье. К тому ж отец Чичикова, человек хронически больной, всегда сидел дома, беспрестанно вздыхал, ходил по комнате и плевал в стоящую в углу песочницу, являя собой воплощение уныния.

Любые попытки хоть чуть-чуть нарушить порядок вещей, хотя бы, выписывая буквы, приделать к ним закорючку или хвост, сурово карались отцом, который старательно отбивал у маленького Павлуши всякую склонность к фантазии и свободной мысли.

Разумеется, такое детство искалечило нежную, легко ранимую, еще только формирующуюся психику Павлуши. И вместе с бледными воспоминаниями о детстве, о тесноте и убогости обиталища и вообще о самом образе жизни своей семьи Чичиков вынес желание жить не так, жить лучше, но касалось это лишь материального благополучия.

И гидом его на пути к достижению желаемого положения стали неверные, заведомо ложные догмы, привитые ему отцом перед вступлением Чичикова в самостоятельную жизнь и жадно впитанные Павлушей.

«Смотри же, Павлуша, учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам. Коли будешь угождать начальнику, то хоть и в науке не успеешь и таланту бог не дал, все пойдешь в ход и всех опередишь».

И еще одна отцовская идея, ставшая основным чичиковским жизненным принципом: «…а больше всего береги копейку: эта вещь надежнее всего на свете… Все прошибешь копейкой».

Вот оно!

Копейка, возведенная в идолы.

Чичиковский золотой телец.

Чичиковский эрзац счастья.

Главная ценность всего поколения, всего класса, который я рискну назвать медицинским термином «новообразование», — деньги.

Деньги. Цель и средство одновременно.

Универсальное мерило всех ценностей. Олицетворение благополучия, стабильности, надежности, безопасности, гарант общественной любви и уважения.

Вот что такое копейка для Чичикова и для миллиона других Чичиковых, идущих ему вслед. Отцовские деньги он не только не растранжирил, а еще и преумножил, пускаясь при этом на немыслимые ухищрения. И вырос из Чичикова совершенно новый для той эпохи тип человека.

Делец.

Даже не честно работающий предприниматель, а именно делец.

Презрение, вкладываемое Гоголем в это слово, раскрывается нам после того, как автор рифмует его со словом «подлец».

Вот раскрывается и его натура.

Делец — подлец.

Беспринципный, ни с чем не считающийся, преодолевающий и моральные, и физические преграды в погоне за копейкой.

Ему не тошно прислуживаться, льстить, давать и брать взятки, помыкать и быть помыкаемым. Его психологию можно сравнить с психологией манновского Дидриха. Это — рабская психология. Он самовлюблен. Достаточно вспомнить эпизод, когда, разглядывая себя в зеркале, Чичиков, не сдержав умиления, потрепал себя за подбородок и ласково сказал: «Ах ты мордашка эдакой!»

Он умен, изобретателен, находчив. Но весь свой ум он использует крайне однобоко, идя по пути обогащения.

Он крайне беден духовно, не имеет никаких моральных принципов, достаточно силен, чтобы устранить со своего пути любое препятствие.

Вот он, новый человек. Таким рисует его Гоголь.

Мне видится, что сам автор презирает своего героя, иронизирует над ним (хотя бы в сцене с самолюбованием) и опасается за будущее — неужто Россия превратится в страну бездушных дельцов, в страну Чичиковых?

Проблема, поднятая еще Гоголем, неожиданно актуальной становится в нашу эпоху, когда перелом политического строя привел к краху сложившихся моральных устоев, к утрате духовными ценностями своей значимости и к росту влияния и значимости материальных благ.

Сама собою напрашивается параллель между Чичиковым и явлением «новых русских».

Смотря в прошлое, я могу сказать, что опасения Гоголя в отношении перерождения русского человека не подтвердились.

Оправдаются ли наши?

И закончить мне хотелось бы фразой, которая воистину подходит на все времена:

«Русь, куда ж несешься ты?»