“Тарас Бульба” с точки зрения нравственности

После "Вечеров на хуторе близ Диканьки" полезно прочесть "Тараса Бульбу". Впечатление будет весьма тяжелое. Поражают и вызывают внутренний протест следующие моменты.

1) Культ физической силы в семье (после долгой разлуки Тарас и его сын Остап бьют друг друга нимало не взирая ни на иерархичность родственных отношений, ни на неуместность драки в этой ситуации). Если сын готов поколотить отца только за насмешливую реплику, а отец сына – лишь бы показать свою мощь, то каковы же эти люди будут где-нибудь на войне? Ведь не пощадят ни

детей, ни стариков, ни женщин. Что там на войне? Соседа прибьют, поломавшего у них изгородь, ребенка чужого, потоптавшего в огороде капусту. Своих детей Тарас наверняка в детстве драл нещадно за любую провинность. А они – будут драть своих…

2) Отношение к женщине, к матери – хуже, чем к скотине в хлеву. Сына Андрия Тарас презрительно называет мазунчиком, то есть неженкой, маменькиным сынком. "Воспитывая": "Не слушай, сынку, матери: она – баба, она ничего не знает… видите вот эту саблю? Вот ваша матерь! Это все дрянь, чем набивают головы ваши, и академия, и все те книжки, буквари, и философия… я плевать

на все это!" Далее Тарас вообще изъясняется нецензурно.

Мать со слезами на глазах просит оставить сыновей дома хотя бы на неделю, но неумолимый Тарас командует им отправляться к запорожским казакам: "Полно, полно выть, старуха! Казак не на то, чтобы возиться с бабами!"

Не трудно представить, как бы себя вел Остап со своей невестой, с женой. Так же, как Тарас со своею "старухой". То есть как с бытовым предметом.

Если мы познакомимся с книгой Георгия Гачева "Национальные образы мира", то станет еще грустнее: в Болгарии, оказывается, выражение "маменькин сынок" означает высшую степень похвалы ребенка. Там мать и дитя – главная народная ценность. Там в рассказе известного писателя у купающегося мальчика защемило руку сдвинувшимися от волны опорами моста, и, чтобы прилив не утопил ребенка, люди принесли пилу – отрезать руку; но едва поднесли пилу к руке – мостовая опора сдвинулась обратно сама и освободила мальчика, ибо и мертвые бревна не могут равнодушно взирать, как страдает дитя. А у нас?.. Да, у нас постепенно ситуация меняется, фраза "эмансипация женщин" уже обросла "плотью физической" – о женщине с уважением пишут люди литературного труда, крупные писатели (В. Распутин, В. Белов, Ф. Абрамов и др.); принимаются государственные меры для облегчения женской доли (денежные выплаты на рождение второго ребенка, введение ежегодного праздника День матери).

Но радоваться рано. Ведь были трагедии Беслана и Осетии, и все так же девушек крадут и увозят всякие подонки в подпольные публичные дома, а детей – насилуют и убивают. А разве не дискриминацией женщин и детей является бездомность, безработица, нищета значительной части народа? Одним словом, проблема существует. Она не решена. А если бы даже ее удалось вскоре решить, Гоголь все равно бы остался великим писателем, нашей национальной гордостью. Ведь чтобы так рассказывать о кровоточащих ранах России, как он, нужно выдающееся мужество и исключительное чувство долга, побуждающее писателя отбросить инстинкт физического самосохранения и пропустить через свое сердце такую мрачную правду, которая способна сжечь, опустошить, свести в могилу. И уж, конечно, темные силы человека и общества не дремали, когда писатель покушался на их твердыни и пастбища.

Уныние, депрессия, отчаяние, упадок сил – все это было у Гоголя, и это не удивительно. И крайности были, и заблуждения, и может быть, действительно, чем-то священникам не угодил, но ведь он – не святой, а герой и подвижник. И, в конце концов – не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Увы, "черти" не угомонились и после смерти Николая Васильевича. То там, то здесь критики пытаются пересмотреть его творческое наследие, добавить хотя бы одну ложку дегтя, а то и – целую цистерну. Дергают за больные места: то есть ссылаются на "демонический" цикл произведений.

Думается, что во многом это происходит из-за подмены смыслов (сознательной или невольной). Как-то не берется во внимание безапелляционными судьями Гоголя, что литературное произведение условно, иносказательно. Шинель Башмачкина – это мечта о повышении в должности. Андрий из "Тараса Бульбы" – это лучшая часть тарасовского "Я", которую он убивает в себе безжалостной рукой. Андрий же – не хочет делить людей на своих и чужих, взгляд его на мир гораздо шире, чем у запорожцев. Это с точки зрения черно-белого мышления Андрий – предатель; с позиции же общечеловеческой, сверхнациональной он – гуманист. Получается, у Тараса, что быть патриотом – значит убивать. А следовать своему чувству любви и сострадания к слабым – значит заслужить репутацию предателя страны.

Есть и другая крайность литературоведов: отождествлять взгляд на мир Гоголя и – Тараса. А ведь Гоголь не обязан к каждой своей мысли давать пояснение: "Смотри, уважаемый читатель, это не моя личная точка зрения, а только Тараса Бульбы". Привычка переносить характеры и взгляды персонажей на автора – что может быть хуже? Это ведет к такой профанации читателями авторского замысла, что теряет ценность все произведение. По этой примитивной логике нам следовало бы сделать вывод, что Герасима из "Муму" Тургенев "рисовал" с себя, а прототип князя Мышкина – сам Достоевский. Но это, конечно же, не так.

Да, разумеется, как и актер на сцене, писатель "проносит" своих героев через себя. Они ему понятны "изнутри". Может быть, даже (в переносном, образном значении) персонаж – это частичка авторского "Я". Но ведь только частичка… Не станем же мы бояться актера только потому, что он на сцене задушил Дездемону. И обвинять Шекспира в психопатических наклонностях, посмотрев "Гамлета". Кто-то скажет: "Если что-то такое в писателе было, то ведь оно действует? И накладывает на его произведения печать?" Помилуйте, а кто без "печати"? Загляните на досуге в себя, в подсознание, и вы увидите там таких неприглядных типов, что мир Гоголя покажется ничуть не хуже.

1 звезда2 звезды3 звезды4 звезды5 звезд (1 votes, average: 5.00 out of 5)

Рекомендуется к прочтению:



“Тарас Бульба” с точки зрения нравственности